Notice: Undefined variable: all in /home/alex-vasil/alex-vasilkov.ru/docs/top.php on line 190
Раздался гром среди небес:
на Землю высадился бес. Бесцеремонно в строчку влез,
как будто он властитель здесь.
На всё у беса свои виды,
он только внешне бесобидный.
Тайком устроился в собес
и приобрёл карьерный вес.
В балбесе притаился бес
иль, на худой конец, - бесёнок,
когда знакомый вам балбес
ещё не взрослый, а ребёнок.
Проник в начальство хитрый бес,
повсюду стало бесначальство.
Потом в хозяйство он пролез,
теперь в округе – бесхозяйство.
Бес вездесущ и беспардонен,
плющ-паразит, он бесзаконен,
онбеспризорный, беснадзорный, беспутный,бестья, бесконтрольный. бесчеловечный, бестолковский -
Пофнут Шайтаныч Гнусеровский.
Мириться с ним никак нельзя.
Так будьте бдительны, друзья!
Прекрасна жизнь. Для всех - неповторима.
Потому смерть так неумолима.
Куда идти в Европу или в Азию?
Туда, где запрещают эвтаназию.
Смерть, отдохни и помолчи.
Среди врачей есть тоже палачи.
Те,кто сердца для пересадки вырезают,
больным системы жизни отключают.
К врачам я не ходок. Мой лекарь - Интернет.
Мечтаю так пожить до сотни лет.
Особая столетним благодать.
В России их - по пальцам сосчитать.
NOT ONCE
I saw not once,
how unmerciful knife
crops roses, joy of life.
I saw not once,
how a cruel word
crops hopes like a sword.
I saw not once,
how a sinful tongue
crops dreams with a bang.
I saw not once,
how kindness
crops weeds of wickedness.
I saw not once,
how gloomy death
crops pains,
gives us eternal rest.
DON’T NEGLECT
Whatever is begotten, born, will die,-
tells me my ageing intellect.
The world is old. And so am I.
And often youth me does neglect.
I know well the fate of youth.
I want to say them bare truth:
“To be among the old ones
for you is quite a rare chance.”
My mind is old, but soul’s young.
That’s why my song still isn’t sung.
I do adore Life and Sun.
That’s why neglect I no one!
ЗАКАЗНОЙ ШАНСОН
Босс отдал мне приказ
лететь в Кейптаун.
Там скрывался от нас
из «новых» даун.
Кого-то кинул этот жлоб,
хапнув баблишко.
Всадил ему я пулю в лоб.
Клиенту крышка!
А через час – хоп в самолёт.
Айда до дома!
В престольной боссу дал отчёт:
всё без облома!
Он мне в ответ суёт пакет:
«Тебе на праздник.
Заказов срочных вроде нет,
гуляй, проказник!»
Гулять в Москве - не отдыхать
на чистом поле.
По пианисту не стрелять!
Я в «Метрополе»!
Как кошка ноет саксофон,
рыдает скрипка.
Я пью коньяк «Наполеон» -
«best» из напитков.
Закуска – черная икра,
нарезка лайма.
Я – киллер. Жизнь моя - игра,
где смерть по найму.
Не подведёт мой глаз-алмаз,
рука не дрогнет,
когда мне босс отдаст приказ
лететь на Марс иль в Гондурас
и там кого-нибудь из вас
слегка исполнить.
Опять Луна лучом скользящим,
как скальпелем, прорежет мглу,
и пробежит по лицам спящим,
ресниц касаясь, лунный луч.
В постели целостно-отдельный,
во сне, ворочаясь, сопя,
я вознесусь над сопредельем,
чтоб осознать опять себя.
Давно живу двойною жизнью:
дневной, реальной. И ночной,
в которой с грустной укоризной
Добро беседует со мной.
В которой власть любой короны –
ничто в сравнении с весной,
когда в лесу деревьев кроны
зазеленеют вновь листвой.
УСТАЛОСТЬ
Не от старости, от усталости
проступают на лицах морщины,
ноют кости, сутулятся спины.
Где они, наши прежние радости?
Убегают куда-то из памяти.
Узловатые руки в пергаменте.
Говорят, умираем от старости.
Не от старости, от усталости!
Не смотри на меня с укоризной,
на ошибках меня не лови.
Что хочу я от жизни? Жизни!
Что хочу от любви? Любви!
Потому и тоской не мучаюсь.
То, что будет, тому и быть.
Что хочу я от случая? Случая!
Что хочу от судьбы? Судьбы!
Каждый смертен на этом свете.
Не считая счастливых дней,
что хочу я от смерти? Смерти!
Потому что есть тайна в ней.
НЕЗВАННЫЙ ГОСТЬ
Придёт в ваш дом незваный гость.
Не говорите: «В доме пост»,
не притворяйтесь,
будто проглотили кость,
когда в ваш дом
придёт незваный гость.
Как друга, вы его примите.
Как друга, накормите, напоите.
Как с другом, с ним поговорите.
Хозяин должен быть
и щедр и прост,
когда придёт незваный гость.
Довольный, пусть уйдёт
незваный гость в дверную клеть.
Возможно, вас тогда не позовёт
в дорогу ваша Смерть.
Может быть, на Нездешнем Свете
всё прекрасней и веселей.
Может быть, там все Божьи дети
нас, землян, и мудрей, и добрей.
Может быть, нет там горя и плача.
Может быть, там действительно рай.
Может быть, это так, не иначе.
Почему же тогда и тем паче
так не хочется нам умирать?!
Скоро вместо "до свиданья"
я скажу тебе "прости".
Неизбежны расставанья.
Есть конец в любом пути.
Потемнело. За порогом
серый занавес висит.
Дождь, заладивший надолго,
отлучаться не велит,
Посидим-ка на террасе.
Торопиться ни к чему.
И в ненастье мир прекрасен,
Так поклонимся ему.
Полю — чтобы не скудело!
Лесу — чтобы зеленел!
Человеку — чтобы дело
хорошо творить умел!
СМЕРТЬ
«А что такое смерть?» – вы спросите меня.
Смерть – это сон, пришедший на закате дня.
Усну спокойно с верой в воскресенье.
С восходом солнца будет пробужденье.
Но где? В каком миру? Когда?
На это нет ответа. Вот беда!
СУДЬБА
Будет счастье иль несчастье, -
для того мы и живем.
От какой-нибудь напасти
мы когда-нибудь умрем.
На судьбу не надо злится.
В мире так заведено:
несомненно обновится,
непременно возродится
всё, что тлеть обречено.
САМОСУД
Ругают критики. Случается, хвалят.
Издатели ворчат и поучают.
Корректоры задумчиво молчат,
но все ошибки зорко подмечают.
Поэты пишут и несут
на суд людей свои стихотворения
и над собой свершают самосуд,
бросаясь в пламя вдохновения.
НАВАЖДЕНИЕ
Роковое наваждение
продолжает искушать:
тело жаждет наслаждения,
просит истины душа.
Не заботясь о телесном,
словно птица в тенетах,
я мечтаю о небесном,
чтобы реять в облаках.
Тело дряхнет от болезней
и от старости умрет.
Но бессмертны будут песни,
что душа сейчас поет.
ОСТАЕТСЯ
Мир остается
снежным и нежным.
Мир остается
новым и прежним.
Мир остается
звездным и вечным.
Мир остается
всегда человечным.
Мне остается
пожить уж недолго.
Мне остается
дороги немного.
Мне остается
притчи писать.
Мне остается
о многом сказать.
УЧАСТЬ ЗМЕЕЛОВА
Я многие годы жил бестолково.
Гонялся за удачей на свой риск и страх.
Однажды встретился со змееловом.
Случилось это в каракумских песках.
Рубашка из хлопка на голое тело.
Кофейного цвета загар на лице.
«Змей ловить – доходное дело.
Но это - не самоцель».
Так ответил он на мой вопрос
о смысле его профессии.
Ветер трепал смоль его волос,
взгляд змеелова был загадочно весел.
«В пустыне есть такое поверие,
что змеелова только змея способна убить.
Да, яд змеи – вещество смертельное,
но этим ядом можно лечить
многие человеческие недуги, -
задумчиво он сказал. –
«Так, что же змеи для нас? Недруги или други?
И то, и другое, пожалуй».
В мешке у ног змеелова
ворочалась пойманная им гюрза.
Казалось, змея была готова
высказаться и «против» и «за».
Но навсегда лишенная слова,
свободы лишенная навсегда
гюрза воспринимала монолог змеелова
как приговор беспощадного суда.
Глаза змеелова подернулись грустью:
«Как люди свободой змея дорожит.
И, если она меня укусит,
значит, я заслужил.
Пока ещё не было случая, чтобы
в поединке я проигрывал ей.
Но, если последний, пусть будет кобра,
самая благородная из змей.
Первой она не полезет в драку.
Поднимется, предостерегая, на хвост
И бросит в отчаянную контратаку
всю свою смертоносную злость…»
Звезды на небе блекли и меркли.
Полз по вершинам барханов рассвет.
Со змееловом я расстался навеки,
договорившись о встрече через пару лет.
Злодейка-судьба поступила круто.
Не в поединке с коброй погиб змеелов.
Его укусила самка каракурта –
самая ядовитая из пауков.
ПОЗОВИ
В последний путь меня благослови.
Я, как туман, в лучах рассветных таю
и белой птицей в небо улетаю.
Поэты умирают без любви.
Но, если сердце вспомнит, - позови!
Я прилечу с весенним ветром вместе,
и ты услышишь в соловьиной песне:
поэты воскресают от любви!
ВЛАСТИ И ПОЭТЫ
Я опять слышу гневные речи.
А слова – словно камни о гроб.
И как будто у Чёрной речки
кто-то целит мне прямо в лоб.
Ливень хлещет сквозь тучи сито.
В сизой дымке гора Машук.
У подножья лежу убитый.
А убийца – мой бывший друг.
Эх, поэты! Смешные поэты.
Неуживчивый, дерзкий сброд.
И тоскуют о вас пистолеты.
И «безмолвствует народ».
- Отпустите под честное слово!
Но молчит переполненный зал.
- Кто за то, чтоб в расход Гумилёва?
Трое - против. А триста – за!
Повторится ещё стократно
злых властей беспощадный суд.
Новоявленному Сократу
чашу с ядом испить дадут.
И никто уже больше не спросит,
где могилка, в которой зарыт
Мандельштам, по имени Осип,
и за что же он был убит?
Кто от пули, а кто – от рака.
Маяковского разве забыть?
А Твардовского? А Пастернака?
«Лодка чувств разбилась о быт».
Рдеет кровью рассвета зарево.
Перестав о других причитать,
затянула петлю Цветаева.
На устах у неё печать.
Поминать нету больше мочи.
Слезы солью забили рот.
Я встаю в эту длинную очередь,
чтоб взойти на судьбы эшафот.
На душе просветлённо и грустно.
Красота о покой окрест.
Лишь проносят жрецы искусства
на Голгофу свой тяжкий крест…
Поостыли кипевшие страсти.
На Руси через тысячу лет
не враждуют поэты и власти.
Потому что поэтов нет.
Notice: Undefined variable: all in /home/alex-vasil/alex-vasilkov.ru/docs/top.php on line 190
По данным ООН в России от наркотиков ежегодно умирают 30-40 тысяч человек.РИА Новый Регион 22.10.09 22:09 За последние 10 лет, количество наркоманов в России увеличилось в 10 раз, сообщает Lenta.ru ссылаясь на данные ООН.Эхо Москвы 22.10.09 12:03 Россия занимает первое место среди всех стран мира по потреблению героина, на ее долю приходится 21% всего производимого в мире героина и 5% всех опиумосодержащих наркотиков.РИА Новости 22.10.09 09:18
Зачем в России тюрьмы, дурдома?
Чтоб не скудела богачей сума.
Зачем в тюремных камерах решётки на окнах?
Чтоб потерять свободу оставался страх.
Зачем повсюду вдоль границ колючка?
Чтоб не кончалась кризисная вздрючка.
Зачем верховной власти вертикаль?
Чтобы все тупели, как плохая сталь.
Зачем нам наркодурь? Чтоб Зло не замечать.
Чтобы не жить, а тихо умирать.
Ты не жди меня, не люби,
о судьбе моей не гадай.
Я в Афгане далёком убит,
только это - одна из тайн.
И никто тебе не откроет
эту тайну, любимая.
Если ветер жалобно ноет, -
про меня похоронная.
Ты не жди меня, не люби,
вновь увидеть меня не мечтай.
Я в войне на Кавказе убит,
только это - одна из тайн.
И никто тебе не откроет
эту тайну, любимая.
Если сердце внезапно застонет, -
про меня похоронная.
Ты не жди меня, не люби,
слез не лей на закате дня.
Я в бандитской разборке убит
и в канаве зарыли меня.
И никто тебе не откроет
эту тайну, любимая.
Если вдруг волк тоскливо завоет, -
про меня похоронная.
Вокруг восхищения возгласы,
и недруги лезут в друзья.
А мне не хватает воздуха,
без воздуха думать нельзя.
Ох, эти актёрские позы!
Со сцены дурачат и льстят.
А мне не хватает воздуха,
без воздуха верить нельзя.
Не создано и не осознано,
и время потрачено зря.
А мне не хватает воздуха,
творить без него нельзя.
Сближаются мнения с возрастом,
короче до истин стезя.
А мне не хватает воздуха,
без воздуха жить мне нельзя!
У мира - псевдокумиры.
Да разве они поймут? -
есть в Космосе чёрные дыры
где псевдокумиров не чтут.
У мира - псевдокумиры.
Кто скажет, что им повезло?
Есть в Космосе чёрные дыры,
куда завлекает их зло.
У мира - псевдокумиры.
И каждый второй-агент.
Над ними Властителем Мира
из Чёрной дыры Резидент.
БЫЧЬЯ ШЕЯ
Он шёл на собственную казнь.
Его казнили в сотый раз.
Толпа ждала, сопя, сипя,
когда затянется петля.
По нервам - барабана дробь.
У эшафота - чёрный гроб.
Помощник в маске палача
толкнул небрежно циркача.
Тот с табурета рухнул вниз,
повешенным в петле повис
Потом "мертвец" из гроба встал
и за кулисы зашагал.
Раздались дикий вой и свист.
Толпа взревела: "Браво! Бис!".
Так каждый вечер "умирал"
и каждый вечер "воскресал"
циркач по кличке "Бычья шея",
звезда подпольного "бродвея".
GOD IS MY BOSS
Another birth, another death.
Here I am nevertheless.
How many times it was?
I didn't count. God's my boss
and my accountant as well.
God knows when to ring a bell.
God says me what to buy or sell.
God tells me what and how write,
shows truth in black and white.
God orders me when go out,
when give at a rebirth a shout.
MY WILLS
It’s time for me to write the wills,
my wealth is huge like seven hills.
I feel the cold breath of Death,
and I shall give you my bequest.
By will I leave you rising Sun.
the sweet of kiss and loving fun,
a magic song of a nightingale,
in water dives of mating whales,
a whisper of dew drinking grass,
across the sea the moonlit path.
For all the humans my bequest:
The South and East, the North and West.
By will I leave a book of verse
inspired by the Universe.
Bequeath the empty bank account.
And barefooted I go out.
DEATH
Our life is a contract.
And death is expected
to say: “The deal is ended,
come with me on my track..”
I’d like it to be in autumn
after spring-and-summer’ blossom.
No need for indignation,
cause autumn is the time of separation.
It’s nice to die alone and old,
when soul goes into the winter cold.
ПОМИНАЛЬНЫЙ ЕБАНС
Верните мне хоть звук её шагов,
отдайте теплоту её дыхания,
ебанства вдохновенного стенания,
томления предсмертного страдания.
И вместо утешений,лживых слов
верните мне хоть звук её шагов!
Отчаяние приходит по ночам
и долго не даёт сомкнуть глаза,
и кажется, что пробил смертный час,
и некому «прости меня» сказать.
Отчаяние приходит по ночам
ко всем: и к беднякам, и к богачам.
Как до утра его перетерпеть,
когда поодаль притаилась смерть?
Отчаяние приходит по ночам.
Так хочется всё заново начать,
вновь полюбить и счастье отыскать.
Но время наступает умирать.
«Океан, океан! Ветер, ветер!
Почему вы умолкли? Прошу вас, ответьте!
Почему не кричат бакланы и чайки?
Почему и другие все птицы молчат?
Почему ты умолк, океан, отвечай мне!»…
Эхо смолкло. Вокруг тишина
непривычная слуху,
и страшна тем она,
что тревогу несёт, а не скуку.
Даже сопки и те
затаились в молчанье тревожном.
В тишине, как в беде,
одному быть мучительно-сложно.
Может быть, я оглох
и уже ничего не услышу.
И морская волна не рокочет у ног.
И, не веря глазам моим, вижу:
океан уползает,
отходит всё дальше от берега.
Океан обнажает
прибрежное дно моря Беринга.
Океан, океан, что с тобой?
Почему воздух пахнет бедой?
Даже солнце тревогой объято.
Потускнело, поблекло.
Неужто так близко расплата
за людские грехи, что от века?!
Вижу я, как вдали горизонт
опоясала чёрная лента.
Вот она, словно вражеский фронт,
приближаясь, растёт. У поэта
комом в горле застрял
вопль внезапного ужаса.
Кто-то, где-то сказал:
«Всё возьмите, оставьте мне мужество».
Я молю сопки, скалы:
«Защитите меня и спасите!».
Где же он, герметический люк
самых прочных, надёжных укрытий?!
Видно, смерть – это прежде всего тишина.
И последний мой крик поглотила
не скала, а стена
из воды, напряжённой, как жилы,
Та стена из воды, что верхушки у скал
как могучий металл,
словно тонкие ветки, сломила…
Где-то там, далеко-далеко
океанское дно сотрясается снова.
Где-то там, глубоко-глубоко
возникает возмездьем суровым
и бежит к нам, охотясь за нами
Смерть, которую нарекли
суеверные старики
нежным, ласковым словом – цунами.
Не виню выбирающих смерть добровольно,
обрывающих жизни непрочную нить.
Мне порою бывает мучительно больно,
и поэтому я не могу их винить.
Новых истин, пожалуй, друзья не открою,
знает это не только мудрец:
жалкий трус никогда не покончит с собою
и в петлю не полезет подлец.
Пусть, круша пессимизм, укрепляются нравы,
чтобы чаще от счастья всем радостно петь.
Да, на жизнь нам от Бога даровано право…
Впрочем, дал он и право на смерть.
БЕССМЕРТИЕ
Укрывает земля своим телом
героев останки.
Наша память о них
будет вечно живой.
Словно с ними и мы, взяв гранаты,
бросались под танки
и в атаке гасили
огонь пулемётов собой.
Словно с ними и мы в 41-м
Москву от врага отстояли,
бились насмерть, поклявшись:
«Ни шагу назад!»
В 45-м в Берлине и Праге
в последних боях умирали,
видя солнце Победы,
светившее прямо в глаза.
Верить хочется мне,
что никто не убит,-
каждый с нами и в нас.
И, как знамя,
как звезда
на груди у героя, горит
в нашей памяти
подвига пламя!..
Возвратились весной
перелётные птицы.
Я подумал,
услышав опять журавлей:
«Если павшим солдатам
дано возродиться,
то в таких же
бесстрашных и гордых людей!»
ОСВОБОЖДЕНИЕ
Листья осины
в искорках синих.
Словно короны
желтые клёны.
Бронза тяжёлая –
листья дубовые.
Звонкоголосые
листья берёзы.
Листья осенние-
грусти цветение.
Листья лимонные,
листья лиловые.
Листья алеют
в старых аллеях.
Листья - как мысли –
в грязи и в выси.
Яркое слово
в воздухе снова.
В тихом шуршании
шёпот прощания.
В плавном падении
освобождение.
МЕСТО ДЛЯ ЦВЕТОВ
Естественное место для цветов –
могилы, а точнее их надгробья.
В печали натюрмортного подобия
великолепен траурный покров.
Естественное место для цветов –
хрусталь. Цветы несут любимым,
всем людям, сердцу дорогим и милым.
Цветочный аромат –
он воздух светлых снов.
Смерть и Любовь –
для них растут цветы.
Объединяют вечность и мгновение
и первое и позднее цветение.
Смерть и Любовь достойны красоты!
ПОМЯНУТ ДОБРОМ
Утомлённому жаждою
дайте напиться.
Для голодного хлеба
найдите кусок.
Ваше доброе дело
добром отплатится
в свой,
судьбою отмеренный срок.
Вы сегодня всесильный,
а завтра – вы слабый.
Вы счастливый сейчас
и несчастный – потом.
Неизвестный при жизни
и мёртвый во славе…
Всех творящих добро
да помянут добром!
ВРЕМЯ РАЗЛУК
Черно-синие, серые тучи -
край галдящих летящих ворон.
Над рекой затуманились кручи,
а в лесу – ветра жалобный стон.
Беспросветная хмурая осень,
над полями – дождливая хмарь,
Разгулялся по слякоти просек
невесёлой луны фонарь.
Среди запахов смерти и тлена
по опавшей, отжившей листве
ходит рядом со мною измена
и ложится украдкой в постель.
Тихо просит кого-то бросить,
обещает лекарство от мук…
Эх, скорей бы закончилась осень –
время поздних и скорбных разлук.
ВЕСЕННИЙ РАССВЕТ
Не спеши: уж недолго до новой зари.
Видишь, звезды на небе поблёкли.
Верный признак восхода –
внезапно умолкли
менестрелей ночных короли.
Ты послушай, какая вокруг тишина,
как чиста и живительно чутка!
Даже сердце умерило ритмы. И чуда
ожидает душа,
непонятным томленьем полна…
Нарастает последних минут маята,
словно близится тайна поэтов-предтечей,
воспевавших её. Но язык человечий
не способен изречь
то, что может сказать красота.
Посмотри:
вот оно – торжество величавой зари.
На востоке просвет бледносине-кровавый.
Вслед за ним
золотые потоки, багрец, янтари.
Так над миром встает Божество
для рожденья добра и для славы.
Так всегда. День за днем.
год от года. Всегда!
Поднимаясь в зенит, с небосвода
мириады лучей посылает Свобода,
чтобы плавить торосы жестокости льда…
Сбережём, как любовь, наш весенний рассвет.
Сохраним же хоть луч от зари, что мелькнула.
В память жизни, которой уж нет,
но которая искрой в слезе на реснице блеснула.
ТИК-ТАК
«Тик-так, тик-так» – привычный звук часов.
Он часто до ушей доходит ночью.
Прошла минута, и без вещих снов
ты понимаешь: стала жизнь короче.
«Тик-так, тик-так». Рассвет развеет тьму,
и тиканье упрячется куда-то.
И в суматохе дня вдруг видится уму,
что уж близка за все грехи расплата.
Для дел благих готов, увы, не всяк.
Не всяк достатком поделится хочет.
А время торопит. «Тик-так, тик-так»!
Прошла минута. Стала жизнь короче.
Любят, лелеют, ласкают. И всё же…
Вдруг паучки пробежали по коже.
Скрылись, исчезли. Ишь, невидимки!
Нити морщинок – их паутинки.
В небе кружит отлетающий аист.
Время бежит от меня, улыбаясь.
Молча хохочет луна молодая.
Громко гогочет гусиная стая.
По голосам узнаю свою осень
По волосам растекается проседь.
Счастьем обманут? Едва ли, едва ли…
Радости были. И были печали.
Цветы велят: «О красоте пиши!»
Берёза: «Скромен будь!»
Сосна: «Пиши, но для души,
о славе позабудь!»
Мерцает тайной Млечный путь,
мне шепчет звёздный свет:
«Пиши о том, в чём видишь суть
судьбы своей, поэт»…
БУКЕТ ГВОЗДИК
Прости мою смешную слабость,
прими опять букет гвоздик.
Моя немеркнущая радость,
последний раз меня прости.
Тебе я больше не наскучу,
прими последний мой букет,
прими его на всякий случай,
как-будто меня больше нет.
Notice: Undefined variable: all in /home/alex-vasil/alex-vasilkov.ru/docs/top.php on line 190
ОТКРОВЕНИЯ
Не надо мне бессмертия напитка.
Зачем футляр, коли разбита скрипка?
Меня не сотрясает смерти страх.
Душа - наверх. А тело - в прах.
Ко мне Бог прикоснулся пальцем:
" Побудь пока за всех страдальцем.
Не зарекайся от сумы и от тюрьмы.
И свет придёт к тебе из тьмы!
Кнутом секут, в лицо плюют.
Терпи. терпило!" Я терплю.
Мне дал приказ: " Молчать!"
И я молчу. Уж нету сил кричать.
О, где ж ты, Бог! Весь в тучах небосвод.
Неужто наверху у власти алчный сброд?!
ВМЕСТО НОРКИ - ВСЕМ ПЕСЕЦ
Не раскачивайте лодку.
Нас волной накрыл кризец.
Ешьте раков, пейте водку.
Вместо норки - всем песец.
От рубля, как от ОМОНа,
побежали мы гурьбой.
Евро-баксы от госшмона
заматрасить не впервой.
Олигархи-прохиндеи
ударяются в бега.
Коммуняки ради денег
их разденут донага.
От бессмысленной мокрухи
подустали, наконец,
паханы, братки, барухи.
Простудил их всех кризец.
От Путяни ждём команды:
что, чего, кому, куда.
ПрезДимона штатам-натам
не сдадим мы никогда.
Чтоб врагов в натуре грохнуть,
"Сатана" есть, "Булава".
А Рассея, чтоб нам сдохнуть,
навсегда, во всём права.
Запершило что-то глотку.
Рыжий, водку разливай.
Не раскачивайте лодку.
В ней воды по самый край.
WISH TO BE ALONE
All what is left is a wish to be alone,
to seek the hidden truth in the unknown,
to think about mysteries of cosmic space.
But it is hard to find a lonely place.
The crowd is around me.
I'm in the middle.
I'm squeezed, I'm pushed and needled.
I want to be alone, but I couldn't.
Until in a coffin I'll be woodened.
Death persistently stays at our side,
ready to dagger you and me.
It's useless ask sympathy.
So to God I cry:
"Death kills us! Let it be!
But save our Love and Liberty!"
"Вот смерть моя пришла, - сказал мне друг. -
Теперь пойду на новый круг".
"А после смерти, что потом?"
"Сначала Божий Суд, - ответил он. -
Над всеми и над всем тот Суд - закон".
"А что потом, после Суда?"
"После Суда - ещё одна Судьба
и новая борьба Добра со Злом.
Вот то, что ждёт нас всех потом"
Слова, слетевшие с остывших уст,
я прочитал вам наизусть.
WITH A ROSE IN A HAND
In morning getting up from a bed,
please, arouse me with your kiss.
And if you can't do a little this,
it plainly means I'm dead.
We'll meet again, my dear Helen,
on other Earth, in Hell or Haven.
And there you will find me
with a rose in a hand and on my knee.
Огромный город
в моём окне.
Верблюжьим горбом
царь на коне.
На Невском море
людей и смех.
А было горе –
одно на всех.
На Пискарёвском
огонь свечей.
От них и звезды
в ночи светлей.
Мне жизнь – награда
за ту войну.
Всех жертв блокады
вновь помяну.
В спокойном облике гвоздик
есть что-то стойкое и сильное.
Как у сверкающей звезды
на небосводе чёрно-синем.
Что розы? Им отпущен миг
на величавое цветение.
У гордых звёздочек-гвоздик
гораздо дольше свечение.
Гвоздики – мужества огни,
в них верность памяти лучится.
Вот почему горят они
у обелисков и в петлицах!
Пятиконечная звезда
бойцам горит всегда.
И тем, над кем легла плита.
И тем, кто без следа…
Огонь сердец не погасить
Погибшие в бою
в живых героях будут жить,
стоять в живом строю.
И бесконечна память вех
победной той весны.
Мир- светлый памятник для всех,
кто не пришёл с войны.
Не смолкнут песни никогда
о тех, над кем легла плита,
о тех, кто без следа…
Не высохнет слеза!
Что выносилось на плечах,
то пеплом улеглось в печах.
Вопросы смертью решены.
И с телом вместе сожжены. Всепоглощающий огонь,
скрижали древние не тронь. Слетевшие с остывших уст
стихи заучат наизусть. Сначала слово... А потом?
Судьба... Борьба добра со злом.
СЕРДЦЕ НОЕТ
Сердце ноет тоской.
Словно медь, потускнели закаты.
И дожди непогодят,
стучась непрерывно в окно.
Я опять сам не свой.
Снова память волнуют утраты.
Осень снова пришла... и уходит
и с собою уводит тебя заодно. Возвращается всё:
нашей юности весны.
Перелетная птица
вернется в свой дом.
Засверкают
когда-то потухшие звезды,
и упавшее в землю зерно
прорастет,
снова станет зерном. Не ропщи на судьбу,
не хандри и запомни:
всё, что нас покидает,
когда-нибудь будет опять.
Счастье сменит беду.
Ветер тучи разгонит.
И надежду твою
никому не отнять!
Костюм истрепется, износятся ботинки.
Свезут на свалку ваш автомобиль.
Не по вещам справляются поминки –
по их хозяину, кто жил, страдал, любил.
Простите выражений резкость.
Все скряги - мне давнишние враги.
Любого Смерть уводит в неизвестность
таким, каким рожден, - нагим!
ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ
Две колбы вместе –
один сосуд.
Ползёт в отверстие
тоска минут.
Песок струится
бесшумно вниз
Душа, как птица,
стремится ввысь.
Всему на свете
отмерен срок.
И даже смертен
в часах песок.
Однако вечен
жизни круг.
И в каждой встрече
есть боль разлук.
Как день за ночью,
те, кто придут.
часы песочные
перевернут.
НЕЙТРИНО
По миру и антимиру
блуждает частица Нейтрино.
Рожденная первопричинно
она не подвластна кумирам.
Она сквозь любые препоны
летит, словно вольная птица.
Построены фазотроны,
чтоб изловить частицу.
Жизнь у Нейтрино прекрасна.
Это любому понятно.
Если на сердце не праздник,
то не поймите превратно.
Мне на ладони излучину
черные очи пророчицы
смотрят с прищуром, задумчиво,
словно гадать ей не хочется.
Пальцем проводит по коже,
свое предсказанье творя:
«Скоро прервется, похоже,
линия жизни твоя...»
Но, если близка кончина,
стоит ли унывать?
Стану частицей Нейтрино.
Попробуйте-ка поймать!
ПАЛЬЦЫ
Ломались пальцы, как паяцы.
Хрустели сучьями в лесу.
Они боялись прикасаться
к почти остывшему лицу.
Заставить пальцы было надо
совсем немного совершить:
боль погасить немого взгляда,
навеки веки опустить.
ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ
Каждому даст по буханочке хлеба,
и по бутылке, по паре сапог
Господь, внезапно спустившийся с неба.
Но в грешной России кто царь, тот и Бог.
«Я дам вам богатство, права человека и всякий ништяк,-
гнусавил, рыгая, беспалый алкаш.-
Икру для непьющих, для пьющих коньяк.
Я лягу на рельсы, коль будет не так.
Ну, что, россияне, меня одобряш-понимаш?!»
«Да! Да! Одобряш-понимаш!-
толпа заорала восторженным тоном.-
Давай побыстрее икру и коньяк!
Хоть ты и алкаш, но себя не покроешь позором,
ты ляжешь на рельсы, коль будет не так!».
Ништяк обернулся войною, разрухой и мором.
А что же алкаш? Не такой уж дурак.
На рельсы не лег он. Покрытый позором
на пенсии жрет он икру и коньяк…
«Кончай свой базар! Что ты мелешь, в натуре? –
из «мерса» мне гаркнул наемный стрелок.-
Соскучился, падла гнилая, по пуле?»
И щелкнул «тетешки» взведенный курок.
«Постой! Не стреляй! – приказал вдруг полковник.-
Разгул терроризма нельзя допустить.
А этот писака – он правды поборник.
А правду, как солнце, нельзя запретить».
«Спаситель ты мой! – заорал я простуженнным горлом.-
С тобой обретем настоящий ништяк!
Полковник погоны свои не покроет позором.
Себя он замочит в сортире, коль будет не так!».
3007-ой. Что ждали, свершилось!
С буханочкой черного хлеба,
с бутылкой «Столичной» и парой кирзовых сапог
явился Господь, к нам спустившийся с неба.
Но, кроме китайцев, в России людей отыскать он не смог.
ПРИМЕТЫ
Засохшие цветы. Опавший сад.
Куст бузины. Замшелый белый камень.
Примет красноречивых ряд:
конец пути, венец исканий...
Всему подводится итог.
Слова скупы, а мысли строги.
Звучат напутственные строки.
Прощаний наступает срок.
МОТЫЛЕК
Не озабочен
мотылек.
Летит он ночью
на огонек.
Замри, мгновение,
навек во мне.
Прикосновение,
-и он в огне.
Какая жалость!
Жизнь коротка.
Чуть просверкалась,
-нет мотылька...
Мой век недолог,
отмерен срок.
Живу нестрого,
как мотылек.
Не обижаюсь
и не виню,
и, не прощаясь,
лечу к огню.
ОДНАЖДЫ В ОДЕССЕ
«Сара из Масада»,- так сказал нам Феликс.
Амбагробич молча закивал. Ходер пробудился, словно птица Феникс:
«Я давно уже не мочковал!» «Эту liquidation проведём momentно»,-
Гоцман убедительно изрёк. «Но без экскрементов, -подытожил Феликс.-
Чтоб картина маслом! Всё чтоб оки-док!» Гоцман – мой куратор и крутой оратор.
Я - в Конторе Чёрный резидент. Не для показухи Ходер на мокрухе.
Амбагробич – так, атасный кент… Чтобы лучше пелось, выпить захотелось.
Кто бухой в Одессе, тот и смел. Надо быть подпитым евроодессистом
накануне очень важных дел. По стакану водки, по хвосту селёдки,
и пошли заданье выполнять. Вдруг у синагоги Ходер встретил Сару,
из нагана стал в неё стрелять. Ходер киксанулся или лажанулся.
Блин, попал не в Сару, а в меня! Я залёг в больницу. Ходера – в темницу.
Амбагробич пил четыре дня… Ходер, муха-Феникс, отстрелил мне пенис,
сделал, падла, из меня скопца. «Secret liquidation,- подытожил Феликс,-
надо провести нам до конца». Сара без базара вновь мишенью стала.
Замочить её никто не смог! Амбагробич спился. Гоцман испарился.
Ходер заработал новый срок. Кончились все пули. Сару вербанули
и внедрили в Washingtonобком. Там развратный Клиптон облизал ей клитор:
standardprice прохода в Жёлтый дом… Штирлица из Штатов вывели за штаты.
Грош цена ему теперь иль цент. Сара из Масада с ФБР напару
дэзу шлёт в ЗАО "ОдессаЦентр".
НЕ УМРЁТ
Судьба – носитель всяких перемен.
Нередко – шаг от радости до горя.
Мне говорят: «Ты превратишься в тлен».
Киваю в знак согласия, не споря.
Я всё приму, что мне судьба даёт,
но на клинок не променяю лиру.
Ведь будет жить и не умрёт
прекрасное, что оставляем миру.
